Есть ли жизнь в России?

Почти тридцать лет общаюсь с Павловским и хорошо представляю, как у него устроено в голове. Многие мысли, щедро разбросанные по его последней книге «Гениальная власть» так или иначе уже проговаривались. Только направление инвектив было иное. Обычно они шли от обобщенного собеседника Павловского к маэстро, а последний придумывал объяснения. Типа: да, в нашей стране творится всегдашняя творится фигня, но это фигня имеет историческое значение. Как бы лучшая фигня из возможной фигни.

Теперь, однако, и сам Павловский выдает инвективы. Странная история: политический философ доктор Хайд в Павловском снова одержал верх над опытным царедворцем мистером Джекилом. «Не могу молчать» – вот как это называется. Тут уже и он, Глеб Олегович, советник Ельцина, советник Путина, приятель Волошина, покер-партнер Суркова и черный человек Медведева, которого тот однажды увидит в разбитом зеркале, нам сообщает (давно, впрочем, предсказываемое и мною), что Россия, ее политическая система вступила в стадию неопределенности. Где, собственно, зло – ранее экспериментально тестируемое нами практически весь ХХ век – опять несдерживаемо ничем.

Вот эта фраза: «Система ощутимо опасна, и все опаснее для тех, кто в ней живет. Поскольку не исключает никакой сценарий своего развития».

«Не исключает» - эвфемизм, обычно означающий, что худший сценарий уже произошел. При этом в книге еще много всякого, что оппозиционный публицист Надеин, например, расценил как «множество гадостей, упакованных под комплименты», а шеф-редактор «Русского журнала» Морозов  - как «брендирование капитализируемого суверенитета России». Отставные пиарщики, они вообще помешены рассматривать политику России исключительно через проблему сбыта залежалого товара, забывая, что «в торговле» всегда присутствует еще и вторая сторона сделки – собственно, цивилизация. А ей этот товар ни в каком виде не нужен, хорошо его брендируют или ужасно…

Нет, Павловский не только об этом.

Пока что в книге Павловского не прочитано главное. Про гениальную власть – он это серьезно. На самом деле, он давно уже думал мысль про уникальность русской политической системы, которая, находясь в перманентной катастрофе, создает образцы для подражания. Такие, что Фейхтвангер едет брать интервью у Сталина и возвращается абсолютно просветленным. Потому что генерирует устойчивость при условии, что неустойчиво абсолютно все, ни один институт не работает, все воруют и все ненавидят сами себя. И все же российская государственность стоит, действует и развивается, вызывая зависть у западных политиков. Общество в России распадается, но до конца никак не распадется. Экономика принципиально не производяща, но все равно профицитна и… «сильнее, чем во многих странах ЕС». Это чудо, и ситуация такова, что теперь путиными хотят становиться все. Берлускони, Саркози – чем ни мини-путины. Каддафи – Путин, которой сдох на путинском марафоне к путинской Зеленой Джамахирии. Путинизм - это не продажа образа, как считают Морозов и идеологическая бригада Суркова, это нечто большее. Это ИСКУШЕНИЕ бездельников нашего мира билетом в новый Эдем. Раньше Путин говорил: хочу быть Березовским. Теперь Березовский, очевидно, может сказать: хочу быть Путиным.

Еще вчера мы в России с самым серьёзным видом обсуждали, когда та встанет с колен. Когда Догонит И Перегонит. Насколько сократит дорогу нам к капиталистическому коммунизму единственно правильный и верный Третий Путь. План Путина. Стратегия-2020. В то время как вся русская литература – и до Павловского – о том, что жизнь в России вообще не-воз-мож-на.

Об этом история двадцати одного градоначальника Салтыкова-Щедрина, «Записки из мертвого дома» - Достоевского, Архипелаг ГУЛАГ Солженицына, ну, и, конечно, «Гениальная власть!» - Павловского.

Тут просто: мы не можем охранять шестьдесят тысяч километров границ и еще что-то делать внутри, тратя средства на обогрев наших цехов. У конструктора «Россия» нет элементной базы. Виллы начальства не заработаны. Амбиции бомонда не подкреплены трудовым порывом рабов. Виктор Суворов в «Дне-М» вывел формулу, согласно которой любая оккупация России, продвигаясь от окраины к центру страны, непременно спалит до нуля свои технические и человеческие ресурсы. Но из чего, собственно, следует и обратный вывод: отыгрывая государственность от центра к окраинам, русская власть точно так же затихнет, что мы видим сегодня на Кавказе и на примерах влияния России в бывшей советской Азии.

Павловский: «Кавказ – провал модели, которая доказала успешность построения вертикали власти всюду, от Москвы до Тувы, но только не здесь! Так бывает с любой концепцией власти – охватив почти все, она не справляется с одной единственной деталью. И в этой маргиналии вдруг проступают знаки конца».

Об этом и вопль главы Генштаба: западные спутники летают 10-15 лет, а наши 3-5, следовательно, нам надо запускать в пять раз больше. Да где же мы эти деньги возьмем, в конце-то концов?"

Ответ: нигде. Но коррумпированные волшебники изумрудного города продолжают всех уверять в наличии общественных изумрудов. Их сила в нашем незнании. В зеленых очках. Последняя скрепа - во лжи. В России все держится на обещаниях, как в любой нормальной финансовой пирамиде. Эдакий русский Уолл-Стрит, но до которого еще не добрались демонстранты с транспарантами «Захватим Уолл-Стрит».

Наоборот, они стройными рядами вступают в Народный фронт. На лицах – радость. Весь мир – в изумлении: «Гениальная власть!» Я ищу заключительную фразу Павловского. И… не нахожу.

Сергей Митрофанов